Она родом из села Малыбейли. Родилась в 1992 году – в тот год, когда Шуша была оккупирована армянскими захватчиками. В настоящее время работает в Доме культуры города Шуша. Как и многие, Севиндж Гулиева видела Шушу на фотографиях, при этом у нее много воспоминаний о Шуше. От бабушки и дедушки на память осталось много вещей. Она рада, что они смогли вывезти эти вещи из Шуши: «Меня воспитали бабушка Назакет Заманова и дед Алекбер Заманов. Поэтому эти вещи мне достались от них.

К примеру, вот это зеркало. У него очень давняя история. Это приданое моей бабушки. Только у нас оно находится 70 лет. Очень тяжелое зеркало. Я спрашивала бабушку, зачем его привезли, а она ответила, что его сделал ее отец, поэтому оно ценно для нее».

Севиндж ханум хранит и жакет своего дедушки. «Вот этот жакет ручной вязки принадлежал моему деду. В то время бабушка моей бабушки вязала для него. Видите, как хорошо сохранился. Как будто и нити в то время были более качественными. Но дедушка после оккупации Шуши ни разу его не надевал. Поэтому бабушка хранила жакет в сундуке, чтобы по возвращению дать ему носить.

Кялагаи же достался моей бабушке от ее бабушки, и она передала его мне. Она попросила меня, чтобы и я передала его своим детям. Мой отец говорил, что бабушка никогда не выходила на улицу без кялагаи. Всегда его носила. Но с возрастом я заметила, что она поменяла этот кялагаи на другой, черного цвета. Бабушка и дедушка были в трауре. Всегда говорили, что их жизнь продолжится лишь после возвращения в Шушу. Жаль, что не увидели. Если бы вы знали, как они мечтали об этом».

Севиндж ханум также хранит лампу, доставшуюся от бабушки. Она говорит, что этой лампе минимум 80 лет.

Привезенный из Шуши самовар «груша» еще древнее: «В настоящее время трудно найти такой самовар. Обычно их изготавливали в Шуше. Родители часто пользовались им. Теперь я пользуюсь им в Баку, и каждый раз вспоминаю бабушку, дедушку, прошедшие дни».

История ковра, принадлежавшего бабушке Севиндж Гулиевой, еще более интересна: «Бабушка тяжело болела. Можно сказать, доживала последние дни. Сказала, что этот ковер пусть останется на память от нее. После Шуши я его раскрыла только один раз, чтобы выветрить. Не стелила, дабы не портился. Когда вернемся в Шушу, там постелю. Но те дни я не увижу, ты увидишь, говорила мне бабушка. Этот ковер был приданым бабушки моей бабушки. Ему более ста лет. Настоящий шушинский ковер, шушинские узоры. Дай Бог, исполню желание бабушки, постелю в нашем доме в освобожденной Шуше. Очень хочу отвезти эти вещи в Шушу, в отцовский дом бабушки. Я их хранила как зеницу ока. После меня их будут хранить мои дети. Мы вновь обрели Шушу. Сейчас же мое самое большое желание поселиться там, где жили мои предки».